Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ опубликовала Определение № 308-ЭС21-12178 (2) по делу № А63-12846/2019 об истребовании у бывшего руководителя должника транспортных средств.

23 сентября 2019 г. определением АС Ставропольского края было возбуждено производство по делу о банкротстве ООО «Строительная компания “Севкавстрой”». Решением того же суда от 11 марта 2020 г. должник был признан банкротом, в отношении него открыта процедура конкурсного производства, конкурсным управляющим утвержден Валентин Савченко.

В августе 2020 г. в рамках банкротного дела Валентин Савченко обратился в суд с заявлением об истребовании у бывшего руководителя должника Романа Данилова 16 транспортных средств и документации на них. Суд удовлетворил заявление управляющего. Апелляция и кассация оставили решение без изменения.

Признавая заявление управляющего обоснованным, суды сослались на ст. 126 и 129 Закона о банкротстве и исходили из того, что по данным органа безопасности дорожного движения спорные ТС числятся за должником, их передачу конкурному управляющему бывший руководитель должника не обеспечил. Возражения Романа Данилова о списании ТС суды отклонили за недоказанностью, обратив внимание на то, что он не раскрыл дальнейшую судьбу списанной, по его утверждению, техники. Суды посчитали, что из представленных Даниловым документов невозможно установить, имело ли место фактическое уничтожение ТС, как оно осуществлялось, где находятся оставшиеся металлолом, запчасти и другие материалы.

В кассационной жалобе, поданной в Верховный Суд, Роман Данилов просил отменить указанные судебные акты.

Изучив материалы дела, ВС отметил, что нижестоящими инстанциями не учтена правовая позиция, изложенная в определениях по аналогичным делам от 22 июля 2019 г. № 306-ЭС19-2986; от 8 октября 2020 г. № 305-ЭС20-1476(2) и от 12 октября 2020 г. № 302-ЭС20-10575.

ВС напомнил, что согласно абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве руководитель должника обязан обеспечить передачу материальных ценностей. Эта обязанность не является специфической, присущей только отношениям несостоятельности, когда в силу закона полномочия переходят от рядового руководителя к специальному субъекту – конкурному управляющему. Суд отметил, что в рамках обычных корпоративных отношений на единоличном исполнительном органе при освобождении его от должности также лежит завершающая обязанность обеспечить передачу имущества, основанная на положениях п. 3 ст. 53 ГК РФ.

Верховный Суд пояснил, что поскольку способ защиты права должен соотноситься с характером нарушения, иск о понуждении к исполнению обязанности передачи материальных ценностей допустим в ситуации, когда бывший руководитель должника уклоняется от участия в передаче конкурсному управляющему имущества, владение которым должник не утратил, препятствует в доступе к такому имуществу.

Суд заметил, что в рассматриваемом случае конкурсный управляющий при обращении в суд не ссылался на наличие таких обстоятельств. В ситуации, когда имущество должника незаконно получено бывшим руководителем и находится в его владении, подлежат применению общие способы защиты, указал ВС. К таким способам относятся иск о признании недействительной сделки, на основании которой должник передал имущество руководителю, и о применении последствий ее недействительности в виде возврата данного имущества (ст. 168 ГК), виндикационный иск (ст. 301 ГК) и т.д.

По мнению Экономколлегии, при поступлении имущества бывшему руководителю в отсутствие договорных отношений с собственником (подконтрольным обществом) по поводу этого имущества требование управляющего следовало квалифицировать как виндикационный иск. Однако такой иск мог быть удовлетворен, если к моменту рассмотрения дела в суде имущество фактически находилось во владении бывшего руководителя (п. 32 совместного Постановления пленумов ВС и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22).

«Вместе с тем факт нахождения имущества, принадлежащего должнику, в фактическом владении Романа Данилова не был установлен судами. Без установления данного факта не могло быть удовлетворено заявление конкурсного управляющего об обязании Романа Данилова передать имущество в натуре», – отмечается в определении.

Верховный Суд также напомнил, как должна осуществляться защита конкурсной массы, если из-за противоправных действий (бездействия) руководителя имущество выбыло из собственности возглавляемой им организации и поступило третьим лицам, – в таком случае необходимо предъявить иск о возмещении руководителем убытков или о привлечении его к субсидиарной ответственности (если эти действия не только привели к убыткам, но и стали основной причиной банкротства).

В частности, конкурсный управляющий, полагая, что акты о списании ТС не отражают реальное положение дел, имели место недобросовестные и (или) неразумные действия (бездействие) бывшему руководителя, вследствие которых утрачено принадлежащее должнику имущество, вправе предъявить указанному лицу требование о возмещении убытков, возникших в связи с утратой, указал Суд. В рассматриваемом случае, удовлетворяя требование управляющего об обязании Романа Данилова передать машины, суды не определили, из какого правоотношения возник спор и какие нормы права подлежат применению при разрешении дела, а также не установили фактические обстоятельства, касающиеся лица, владеющего спорным имуществом.

В итоге ВС отменил обжалуемые судебные акты, а обособленный спор направил на новое рассмотрение в первую инстанцию. При этом он отметил, что при новом рассмотрении спора суду надлежит выяснить, на что направлено заявление конкурсного управляющего: является ли оно иском об изъятии имущества из фактического владения бывшего руководителя, основанным на утверждении управляющего об осуществлении последним до настоящего времени фактического контроля над транспортными средствами, либо заявление управляющего будет являться иском о возмещении бывшим руководителем убытков, в обоснование которого положено утверждение об утрате должником имущества вследствие его неразумных, недобросовестных действий (бездействия), которые он пытался скрыть.

 

Адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро ЕМПП Сергей Егоров полагает, что затрагиваемая данным определением проблема, безусловно, актуальна. Он заметил, что подобные спорные ситуации постоянно возникают в ходе банкротства, при этом суды зачастую рассматривают их формально. «Поскольку имущество должника было ранее вверено его руководителю и имеются данные, что транспортные средства продолжают числиться в МОТОТРЭР, то с позиции судов это является достаточным доказательством того, что ТС находятся в фактическом владении руководителя и их у него можно истребовать. Бремя доказывания отсутствия владения полностью возлагалось на руководителя должника», – пояснил Сергей Егоров.

Эксперт подчеркнул, что ВС устранил эту ошибку. Из определения следуют два важных вывода, отметил Сергей Егоров. Во-первых, факт учета транспортных средств в МОТОТРЭР не является безусловным доказательством того, что автомобили физически существуют как вещи. Во-вторых, суд должен установить, в чьем фактическом владении находится истребуемое имущество. Бремя доказывания данных обстоятельств распределяется между сторонами, а не возлагается исключительно на руководителя должника, пояснил он. При невозможности установить указанные обстоятельства, по мнению эксперта, надлежащим способом защиты нарушенных прав в рассматриваемой ситуации должен быть иск о взыскании убытков с бывшего руководителя или привлечение его к субсидиарной ответственности.

Младший юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Екатерина Тульская обратила внимание, что данное определение ВС является не первым указанием судам нижестоящих инстанций о необходимости исследовать, из какого правоотношения возник спор и какие нормы права подлежат применению при его разрешении. Ранее, в 2020 и 2019 гг., были вынесены аналогичные определения Экономколлегии, пояснила она.

Эксперт указала, что предъявленное конкурсным управляющим требование является частным случаем иска о присуждении к исполнению обязанности в натуре (ст. 398 ГК). Одним из условий удовлетворения такого иска является фактическое нахождение вещи во владении ответчика, на что ВС также обращал внимание в своих разъяснениях. Екатерина Тульская пояснила, что реальное исполнение обязательства возможно только когда истребуемое имущество находится во владении ответчика – в противном случае решение суда будет неисполнимым.

Эксперт подчеркнула, что ВС указал нижестоящим судам на то, что им необходимо исследовать, из какого правоотношения возник спор, указывая на возможную квалификацию предъявленных требований как виндикации, реституции или взыскании убытков, несмотря на то, что заявитель требует непосредственно истребовать автотранспортные средства. Она добавила, что в настоящее время в силу прямого указания высших судов возможна переквалификация реституционного требования на виндикационное (п. 34 Постановления № 10/22). Дела, в которых бы суды самостоятельно переквалифицировали требование о передаче документации или товарно-материальных ценностей на требование о виндикации, реституции или о взыскании убытков, отсутствуют. Такая переквалификация, по мнению Екатерины Тульской, не соответствовала бы смыслу закона.

«Указание судам о необходимости исследовать спорные правоотношении связано с тем, что если на самом деле суд придет к выводу о том, что заявителем был избран ненадлежащий способ защиты, в удовлетворении иска конкурсного управляющего должно было быть отказано», – заключила эксперт.

Юрист юридической компании OLIMP LEGAL Иван Хорев отметил, что проблема непередачи и уклонения от передачи документации и имущества компании-банкрота конкурсному управляющему часто встречается на практике. По мнению эксперта, тому способствуют разные причины – например, желание скрыть какие-то факты о деятельности компании-банкрота, отраженные в документах, которые могут негативно повлиять на юридическую судьбу ранее совершенных сделок компании-банкрота или личную ответственность руководителя (учредителя) компании-банкрота; желание продолжать пользоваться имуществом компании-банкрота и извлекать из этого выгоду; директор-номинал, который вообще не знает, где находится имущество и каков его состав, фактически не располагает документацией компании-банкрота и т.д.

Однако, указал Иван Хорев, истребование документации и (или) имущества компании-банкрота на стадии судебного принуждения (присуждения) – все-таки формальная процедура с определенными стандартами доказывания и определенным набором правовых оснований, с которыми конкурсному управляющему необходимо определиться заранее.

Эксперт заметил, что Верховный Суд в рассматриваемом определении, как и в ранее вынесенных схожих определениях, напомнил и нижестоящим судам, и участвующим в деле о банкротстве лицам о том, как формулировать подобные требования и доказывать их обоснованность. «В рассматриваемом случае ВС, по сути, вновь продемонстрировал формальный подход, поскольку вынесенный судебный акт должен быть исполнимым, т.е. необходимо в первую очередь достоверно установить, что истребуемое имущество действительно находится во владении руководителя или компании-банкрота», – полагает Иван Хорев.

По его мнению, проблемой в данном вопросе остается то, что с точки зрения расчетов с кредиторами наличие денежных требований к бывшим руководителям должника не всегда гарантирует кредиторам хотя бы частичное удовлетворение требований. «Эффективнее, конечно, найти имущество должника и продать его с торгов, получив хоть какие-то деньги, нежели взыскать убытки с бывшего гендиректора, у которого отсутствует имущество и данное денежное требование будет никогда не исполнено. Либо будет необходимо запускать процесс личного банкротства такого руководителя, что тоже не всегда эффективно, но занимает длительное время», – резюмировал эксперт.

Анжела Арстанова

Источник: Адвокатская газета